Похититель детей - Страница 107

107

На щеках Секеу заиграл легкий румянец. Выплюнув воду, она снова закашлялась, моргнула, открыла глаза и слабо улыбнулась.

– Я видела Мать-луну и звезды. Они были просто прекрасны.

Укрывшись в тени, Ник следил за Владычицей. Она бессильно полулежала на троне, в колыбели из виноградных лоз и цветов, и слушала рассказ Таннгноста. Питер стоял рядом с ней. «Ластится, как сопливый мальчишка», – подумал Ник. Кожа Владычицы обрела прежний цвет, но она была очень, очень слаба. Только взгляд ее оставался живым – острым всевидящим взглядом богини. Этот взгляд внушал страх, и Ник изо всех сил старался не попадаться ей на глаза.

Его внимание отвлек смех. Дьяволы обшаривали сад, рвали плоды и орехи. Владычица настояла на том, чтобы все наелись досыта и унесли все, что смогут, с собой, про запас. Дьяволы ели за обе щеки, до ушей перемазавшись ягодным соком, баргесты, поскуливая и гавкая друг на друга, рылись под камнями и бревнами в поисках грибов и личинок. Через сад стремглав пронесся маленький белый кролик, за ним, загоняя его в кусты, с веселым смехом промчались три беловолосые сестры. Секеу сидела на берегу пруда. Она все еще выглядела слабой, однако уже могла сидеть без посторонней поддержки и с аппетитом ела виноград, принесенный Красной Костью.

Феи носились над садом, осыпая баргестов пригоршнями лепестков, щебеча и хихикая в ответ на их недовольный рык. Видя вокруг улыбки и слыша смех, Ник почувствовал, как жар в животе превращается в жгучее пламя. «О, как, блин, очаровательно! – подумал он. – Как, блин, волшебно!» Сердце рвалось из груди, горячая черная кровь пульсировала в висках, боль стала нестерпимой – в голову будто вогнали гвоздь. И все это – из-за нее. Из-за Владычицы. «Убей ее!» – застонал тот, Другой, в голове. И Ник больше не стал спорить и возражать. Оба – и сам Ник, и этот Другой, его второе я – делили на двоих одну и ту же жгучую черную кровь, оба хотели, чтоб боль унялась.

Ник вынул нож и осторожно, стараясь держаться в тени, двинулся к Владычице, но никто и не взглянул в его сторону. «Придурки, – подумал он. – Жрут за обе щеки, резвятся, как малолетки, и не видят ничего под собственным носом». Боль усилилась так, что помутилось в глазах. Чудом не упав в обморок, Ник ухватился за спинку трона и увидел прямо перед собой профиль Владычицы и изящный изгиб ее шеи.

Крепче сжав нож, он подумал о том, как приятно будет вонзить лезвие в ее мягкое тело. «Да, – думал он, – пусть боль исчезнет. И Туман тоже. Пусть рассеется весь этот жуткий кошмар». Он поднял нож, готовясь ударить ее в горло.

Владычица с невероятной простотой и изяществом повернулась к нему и устремила на него жесткий холодный взгляд. Ник замер. Казалось, этот взгляд пронизывает его насквозь, до самой глубины души. Тот, Другой, закричал, но Ник будто окоченел, не в силах ни шевельнуться, ни хотя бы моргнуть. Из глаз его покатились слезы.

Владычица схватила его за запястье. Тонкие, такие хрупкие с виду пальцы сжали руку Ника, как клещи. От их прикосновения руку сковало холодом. Негромко вскрикнув, Ник выронил нож.

Быстро переглянувшись с троллем, Питер кинулся к Владычице.

– Что, моя повелительница? – спросил он, свирепо взглянув на Ника.

Ник не сомневался: стоит ей только дать знак – и Питер тут же перережет ему горло. Но Владычица молча потянула его к пруду, и Ник обнаружил, что не может противиться ее воле. Прежде чем он успел сделать хоть вдох, она увлекла его под воду и потащила в глубину. Ник понял: она решила утопить его. Другой в голове снова закричал, и на этот раз Ник закричал тоже. Вода тут же хлынула в легкие, и на миг Ник пришел в замешательство: он ожидал боли, удушья, смерти. Но нет, вода наполнила легкие, как глоток свежего весеннего воздуха, гася огонь в желудке, унимая болезненный стук в голове.

Ник почувствовал биение пульса, но пульс был не его. Он исходил извне, разом со всех сторон. Прямо перед Ником в воде показались несколько толстых извилистых столбов, спиралями уходящих вниз и исчезающих в глубине. Ник понял: он – под яблоней, а это, должно быть, ее корни. Коснувшись одного из них, он ощутил пульс, биение теплой влаги, струившейся по толстому корню, как по огромной артерии.

Не выпуская руки Ника, Владычица устремилась в глубину. Нежное сияние потянулось им навстречу, окутало их, и в глазах вдруг прояснилось. Над головой показались луна и звезды. Внизу простирался Авалон, но не такой, как сейчас, а тот, каким он был когда-то. Ник, точно рыба, плыл над лесом, скользил над долинами и рощами. Внизу сверкали огоньки миллионов дивных созданий, вокруг высоких стоячих камней плясали нимфы, по пастбищам, покрытым ковром полевых цветов, галопом неслись кентавры, деревья всех мыслимых расцветок поблескивали в серебристом свете луны. И во всем вокруг струилось волшебство, все вокруг окружал мерцающий ореол чего-то хрупкого и прекрасного, что следовало беречь и защищать. Ник потянулся к волшебству, и волшебство потянулось ему навстречу, расцвело в его сердце, будто любовь. В ушах негромко, будто тихое пение вдали, зазвучал голос Владычицы: «Я – твой лес, твоя земля, твоя вечность. Я – твоя жизнь. Я – твоя смерть. Я – все для тебя, отныне и навсегда. Люби меня. Люби меня. Люби меня вовеки».

«Да, – отвечал Ник. – Вовеки».

Владычица потянула его наверх, к луне. Луна приближалась, росла… и вдруг Ник с плеском вынырнул на поверхность. Он захлебнулся, закашлялся и задышал полной грудью.

Питер и тролль стояли на нижней ступеньке, с тревогой глядя на них.

Владычица подтолкнула Ника к берегу, поплыла прочь и скрылась в темной воде. «Не уходи», – подумал Ник и потянулся к ней. Сад покачнулся, все расплылось перед глазами. Голова закружилась. Отныне Ник не хотел, не желал ничего – только бы быть рядом с ней, с Владычицей.

107