Похититель детей - Страница 61

– Модрон, – проворчал Ульфгер, – прошу тебя, нам нужно обсудить важные…

– Всему свое время Ульфгер, – сказала Владычица. – Вначале я хочу, чтобы ты услышал кое-что еще. Возможно, это поднимет тебе настроение. Иди сюда, присядь рядом.

Ульфгер покачал головой, но сел.

– Ну же, Питер, – шепнула Владычица, – Жар-птицу!

Питер сделал глубокий вдох, сел прямо, склонил голову набок и запел. Зал стих. Замерли даже слуги. В изумленном молчании все слушали песню, звеневшую под куполом. Гулкое эхо усиливало чудесную мелодию, зеленоватый свет воды в бассейне сделался ярче.

Закончив, Питер оглядел зал, ожидая новых аплодисментов, но увидел только взгляды, устремленные вдаль, да полуоткрытые рты. Некоторые даже плакали. Питер не мог понять, что такого натворил. Неуверенно взглянув на Владычицу, он увидел, что и на ее глазах выступили слезы.

– Это было прекрасно, Питер, – сказала она.

При виде ее чудесной улыбки Питер понял, что не сделал ничего дурного.

– Просто дух захватило! – выпалила старая фея, утирая с глаз слезы.

– Ульфгер, – сказала Владычица, – неужели эта песнь не тронула твоего сердца?

Ульфгер скривился так, будто хлебнул скисшего молока.

Хийси вскочил на ноги и захлопал в ладоши. Остальные присоединились к нему – все, кроме Ульфгера, так и оставшегося сидеть с каменным лицом и крепко стиснутыми кулаками.

Питеру принесли целое блюдо угощений. Один из мрачных слуг от души улыбнулся и украдкой придвинул к нему кусок медового пирога. Питер съел все, а потом расправился и с добавкой, и вскоре негромкий гул добродушных бесед, тихая музыка и завораживающее мерцание бассейна начали навевать дрему. Он склонил голову на грудь Владычицы.

Владычица обняла Питера и начала тихонько перебирать его волосы. От нее пахло вешними водами и медвяной жимолостью. Эти ароматы, подобно сладкому запаху материнского молока из давнего-давнего прошлого, наполняли сердце довольством и умиротворением. Он был там, где ему подобало, – рядом с Владычицей, отныне и навсегда.

Хийси, ускользнув в сторонку, принялся заигрывать с одной из эльфийских девиц. Та зарделась от удовольствия. Таннгност обошел стол, подсел к Владычице, склонился к ней и тихо заговорил:

– Моя повелительница, я хотел бы поговорить с тобой.

Владычица вздохнула.

– Ты и минуты не можешь вынести моего счастливого вида. Не так ли, несносный старый козел?

Таннгност с сожалением покачал головой.

– Твое счастье для меня дороже всего на свете. Но… все куда хуже, чем мы опасались.

– Да, знаю. Это видно по твоим глазам.

– Скверные настали времена, – вздохнул Таннгност.

– Род людской?

– Христиане. Они полны решимости очистить землю от всех, поклоняющихся Рогатому. Убивают друидов, жгут храмы, а порой и целые деревни, рушат каменные круги.

Лицо Владычицы затвердело.

– Определенно, этому богу мира и любви нравится обагрять землю кровью.

Сверкнув глазами, Ульфгер склонился к ним.

– Настало время призвать народ Авалона к войне! Сейчас же, пока еще не поздно! Пока у нас еще есть союзники в мире людей!

Владычица скорбно взглянула на него.

– Ульфгер, отчего ты так спешишь расстаться с детством? Ведь совсем скоро вся тяжесть этого мира ляжет на твои плечи, и ты будешь тосковать по этим временам. Чего бы я только ни сделала, чтобы хоть на день вернуть мою беззаботную юность…

– Модрон, – скривился Ульфгер, – не понимаю, при чем тут мой возраст?

Разом очнувшись от дремы, Питер поднял взгляд.

– Злые люди? Они идут сюда?

– Нет, Питер, – ответила Владычица. – Нет. Сюда им не пройти. Этого я ни за что не допущу.

Вручив Питеру пирожное со взбитыми сливками, Владычица спустила его на пол.

– Ульфгер, окажи мне любезность: отведи этого мальчика на двор, к другим детям. Ступайте, поиграйте.

Питер навострил уши. Здесь есть другие дети, и с ними можно поиграть?

– Я не нянька! – огрызнулся Ульфгер.

– Ульфгер, ты не понял. Я и тебя прошу поиграть. Побегать. Построить что-нибудь. Что-нибудь сломать. Забраться на дерево. Извозиться в грязи. Напроказничать. Поразвлечься от души.

Ульфгер взглянул на нее так, точно она повредилась умом.

– Попробуй. Хотя бы разок. Ради меня.

– Нет. Я хочу послушать о путешествии Таннгноста.

– Услышишь в свое время. Уж твоя матушка об этом позаботится. А сейчас я желаю, чтобы ты отвел Питера во двор.

Но Ульфгер не сдвинулся с места.

– Ульфгер, прошу тебя. Позже поговорим. Обещаю.

Ульфгер скривился так, будто ему вонзили нож в живот.

– Хорошо, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.

Владычица коснулась его плеча.

– Ульфгер, надеюсь, Аваллах явит нам чудо, и ты опомнишься и увидишь, во что превратила тебя эта женщина. Надеюсь, ты поймешь это прежде, чем твое детство уйдет навсегда.

Ульфгер развернулся и направился к выходу. Питер неуверенно взглянул на Владычицу. Та кивнула, и он поспешно вышел из зала вслед за рослым мальчишкой.

Питер догнал Ульфгера в коридоре. Высокий мальчишка стоял у стены, разглядывая искусно вышитый гобелен. На картине был изображен рослый и сильный человек с длинным черным мечом, в плаще, в шлеме, увенчанном огромными лосиными рогами. Шлем закрывал лицо, но глаза величественного воина ярко сверкали в прорезях лицевой пластины.

Откуда-то издали, со стороны входа, доносились детские крики. Питер кашлянул.

– Э-э… Ульфгер…

Рослый мальчишка не откликнулся и даже не шелохнулся – он продолжал стоять, уставившись на гобелен.